Кира Эмеретли и еврейское местечко

Днепропетровск – родина многих известных талантливых людей. В их числе – Кира Эмеретли. Художница международного уровня, Член Профессионального Союза Художников России, Член Союза Художников «Рассам», профессиональный фотограф, писательница, педагог, автор уникальной программы творческого развития c элементами арт-терапии. За последние 20 лет Кира Эмеретли приняла участие более чем в 30 выставках и проектах, провела более 20 персональных выставок.  Ее  работы хранятся в частных и корпоративных коллекциях России, Украины, Греции, Израиля, Франции, Германии, США, Польши, Сербии, Хорватии.  Сегодня она живёт и работает в Байдарской долине под Севастополем, создает новые циклы работ, выставляется, успешно ведёт мастер-классы для взрослых и детей любого уровня подготовки. И, конечно же, среди интересующих ее тем – еврейское местечко. Начало «Еврейскому циклу» К.Эмеретли было положено ещё в 2005 году в Днепропетровске. В цикл входят картины, посвящённые жертвам Холокоста, и жанровые работы о весёлых еврейских праздниках, и мистические мотивы иудаизма. Как говорит сама художница, большинство работ  еврейской тематики  очень быстро «уходят», обретая новую жизнь в Америке, Израиле, Германии.

Но первый громкий успех пришел к этой талантливой красивой женщине в 1997 году, когда в Днепропетровске проходила выставка Союза Художников «Земля Обетованная», проводимая под патронатом Генерального Консульства Израиля в Украине. Самыми яркими, поэтичными, трогательными работами, самыми еврейскими, наконец, большинство посетителей признали графику Киры Эмеретли «Местечко». Это было тем более интересно, что художница не имеет еврейских корней.

 Я принадлежу к огромному клану абсолютных полукровок, – говорит о себе Кира, – думаю, что смешение культур, традиций, генетических особенностей дают нам возможность наиболее ярко раскрыться в сфере искусства. Могу смело сказать, что я – гражданин Мира. Мне повезло родиться в атмосфере истинного интернационализма. Греки, немцы,  сибиряки – вот основной состав моей национальной принадлежности. Когда я работаю над картиной, то с радостью фиксирую те неповторимые состояния, которые диктуют мне мои предки. Мои персонажи то жгучие южане – темноглазые, страстные, смуглые и ужасно загадочные; то строгие европейцы, явно говорящие по-немецки, то дикие и воинственные люди с горящими, раскосыми глазами. Я считаю, что сегодня, когда межнациональные конфликты достигли такого безумия, нужно иногда вспоминать, что мы все – дети одного Творца. А искусство помогает убедиться в том, что духовный мир человека в высшем его проявлении миролюбив.

- Тем более, имея ярко выраженные космополитические взгляды, откуда такое проникновенное отношение к еврейской теме?

- Я выросла в Днепропетровске, в одном из старинных домов на улице Артёма. Наша семья была одной из немногочисленных не еврейских семей в этом доме. Двор, старые чугунные лестницы, деревянный чёрный ход, коммунальная кухня с её запахами, интригами – всё пело неторопливым еврейским говором. Мы, дети, не понимали национальных различий. Наши бабушки варили во дворе вишнёвое варенье, наши мамы – почти все выпускницы ДГУ, тащили нас в один и тот же детский сад, наши папы торопились по утрам в свои редакции, НИИ, сапожные мастерские. И было мирно, хорошо и весело. Когда, повзрослев, я прочла Шолома Алейхема, Леона Фейхтвангера, Ремарка, я поняла, что являюсь частью еврейского мира. Я узнавала в персонажах этих писателей себя, своих соседей, учителей и друзей. Пронзительные ноты еврейского гения навсегда поселились в моей душе, как камертон ко всей моей дальнейшей творческой деятельности. Поэтому, я всегда буду благодарна судьбе за такой роскошный подарок – мою причастность к еврейской мировой культуре, и всегда буду гордиться тем, что являюсь её частью.

- Твои симпатии к еврейству очевидны: нельзя не заметить, что почти на всех твои работах -лица, совершенно разные, но все – немного еврейские. Ну, восточные, если хочешь. Почему так?

- Ты знаешь, как-то на выставке в Москве я услышала весёлый смех возле одной из моих картин – посетитель признался, что видит в персонажах еврейские лица, в том числе и А.С. Пушкин, показался ему в моей интерпретации очень еврейским. «Я сам еврей, поэтому знаю, что говорю» – сказал он мне. На большинстве моих  картин действительно лица. Я рисую людей, их внутреннее состояние. Для меня важно раскрыть в своей работе мир личности одного человека, его  судьбу и неповторимость. Тонкий психологизм, чувство юмора, сюжетная наполненность – вот то, к чему я стремлюсь.

Для меня очень важно найти то самое главное, о чём говорят глаза, черты лица, жесты человека. Наверное, я вижу в людях тот Космос, о котором так много говорят «продвинутые» деятели. Для меня внутренний мир человека со всеми его информационными, духовными, генетическими установками – самое интересное и загадочное, о чём хочется рисовать и писать рассказы. А еврейские мотивы сами приходят  ко мне. Я их не ищу. То есть, я продолжаю размышлять на вечную тему Местечка, с его печальными и вместе с тем, весёлыми персонажами.

- Но евреи в твоей жизни, точнее, в жизни твоей семьи, появлялись не только как соседи, друзья или как источник творческого вдохновения. Как мне известно, твоя бабушка, этническая немка, спасла во время оккупации еврейскую девочку. Просто выхватила из толпы, когда 11 ноября 1941 в Днепропетровске евреев гнали на расстрел…

- Моя бабушка, Ольга Васильевна Кассер, родилась в Севастополе в 1905 году. Немка по происхождению, она вышла замуж за грека и прожила с ним долгую и сложную жизнь. В 1926 году они переехали в Днепропетровск. Во время войны бабушка с двумя детьми оставалась в оккупации и была свидетелем всех тех ужасов, которые творили фашисты. Она рассказывала, как по нашей улице немцы гнали на расстрел колонны евреев. Люди кричали и звали на помощь. Это были старики и женщины с детьми. Рискуя своей жизнью, она буквально выхватила из толпы молоденькую девушку, которая была сильно избита и совсем лишена сил. Каким-то чудесным образом моей бабушке удалось спрятать её, выходить, достать документы. В последствии Ольга Васильевна отдала Миле – так звали девушку – одну из трёх своих комнат, в которой та жила затем многие годы. Сейчас я думаю о том, что во время войны такие поступки были нормой для хороших людей. Несмотря на то, что сама бабушка была чистокровной немкой, она не сообщила об этом немецким властям. Значит, не по национальному признаку объединялись люди в столь жестокие времена, а по божественной принадлежности к общности добрых, благородных, милосердных. Насколько мне известно со слов бабушки, дед мой, Георгий Иванович Эмеретли, во время войны был оставлен командованием на оккупированной территории для выполнения какого-то важного задания. Он жил в подполье, скрывался. Поэтому я могу сказать, что бабушка действительно каждый день рисковала своей жизнью и жизнью своих детей. При этом она всегда оставалась весёлой и жизнерадостной. Её рассказы о войне были лишены патетики. Наоборот – она пересыпала их анекдотичными историями. Например. Она рассказывала, что в её доме, в одной из комнат, был расквартирован немецкий офицер. Денщик его, румын, жил на кухне. Оба они были в полном восторге от белокурой Дюймовочки, малолетней дочки Ольги Васильевны – моей мамы. Немец показывал фотографии своих детей, утверждая сквозь сентиментальную слезу, что девочка – копия его дочки. Он таскал ей сладости, возился с ней, катал на плечах. А когда герр офицер с денщиком покидали территорию квартиры, бабушка проникала к нему в комнату. Она давно поняла, где хранится шоколад и прочие вкусности. Поскольку детей было двое, а в сарае – Миля, а муж в подполье, шоколада нужно было много. В один прекрасный день она в очередной раз вытащила из-под вражеской кровати тяжёлый сундук с продуктами. Внезапно дверь открылась и на пороге возник её постоялец. Он был взбешён. В глазах его стояли слезы – немец был разочарован бабушкиным поведением до глубины души. Он стал кричать, размахивая пистолетом. Бабушка поняла, что это конец – пистолет был направлен ей в лоб. И вдруг, когда выстрел уже вот-вот должен был грянуть, денщик-румын бросился наперерез и заслонил её своей широкой грудью пролетария. Герр офицер, видя такую международную солидарность трудящихся, завопил, чтобы они оба убирались вон и чтобы духу их не было в этом городе. Надо отдать должное моей бабушке – она в один миг собрала свои нехитрые пожитки, снарядила детей, Мильку и исчезла. Долгое время она прожила в пригороде – её спрятали чужие люди. Мама хорошо это помнит.

-Твоя бабушка-отчаянная женщина! Кира, ты наверняка знаешь, что в еврейской традиции есть такое понятие «праведник мира». Мы чтим подвиг тех людей, кто, рискуя собственной жизнью, спасали нас в минуты смертельной опасности. Твоя семья никогда не пыталась обратиться в соответствующие еврейские организации с тем, чтобы признать подвиг Ольги Васильевны?

- Если бы моя бабушка была сейчас жива, то она бы смеялась в ответ на твой вопрос. Она всю свою жизнь помогала людям, не думая о том, что получит за это награду. Деда моего после войны, как это полагается, посадили за то, что оставался на территории, оккупированной врагом, детей какое-то время не принимали в вузы, как членов семьи неблагонадёжного элемента. Миля родила неполноценного ребёнка. Я удивляюсь, как могло случиться, что в 1944 году, когда Сталин решил выслать всех этнических немцев, греков, татар с европейской части СССР, мои бабушка и дед не подпали под эту статью? Под все остальные статьи, как под жернова истории Советского Союза, они попали. Так что говорить о каких-то наградах и орденах никому и в голову не приходило.

- Я могу предположить, что тебе, как и большинству из нас – евреев диаспоры, небезразлична судьба Израиля и арабо-израильского противостояния. Твой сводный брат по отцу -галахический еврей, репатриировавший в Израиль, не так ли?

- Боюсь, я не смогу красиво говорить об этом. Когда я вижу по телевидению в новостях сюжеты о терактах в Израиле – у меня сердце останавливается.  Да, мой брат живёт в Ашкелоне. Я помню, как он пошел служить в армию. Меня поразила одна из его израильских фотографий: 80 километров под палящим солнцем пустыни в полном боевом снаряжении, с гранатомётом на плечах. Мой Сашка, который в детстве не выговаривал правильно ни одной буквы, мой нежный и романтичный Сашка под свистящими пулями, прошёл эти 80 километров боевого задания. Поэтому, когда политики рассуждают о межэтнических конфликтах, я вижу только лицо моего младшего брата и лица других таких же детей, которые служат в Израиле, на Кавказе, в Ираке, в Сербии.

- Кира, ты не раз говорила, что время от времени в своих работах ты непременно возвращаешься к теме еврейства. Означает ли это, что в будущем ты порадуешь поклонников твоего творчества очередной серией картин «Еврейского цикла»?

- Несомненно. Еврейская тема в искусстве неисчерпаема. Я могу бесконечно перечислять имена замечательных художников, композиторов, артистов и режиссёров, которые обращались к ней в своём творчестве. И это не просто симпатия или мода. Это героический эпос маленького, гонимого народа, который, несмотря на трагическую историю, продолжал творить свой собственный мир – неповторимый по одухотворённости, красоте и возвышенности. Жаль, что за суетой сегодняшних политических и экономических коллизий отступает в тень красота и многогранность еврейской истории, культуры, уникальное многообразие характеров и талантов еврейского народа. Именно об этом я стараюсь сообщить моим современникам, продолжая  мой «еврейский цикл».

Ну, а что касается национального вопроса в целом, то я убеждена:  добро и зло не имеют национальности, а все мы – представители разных наций, в полном разнообразии их смешения – просто должны быть достойными людьми.

Виктория Липина