Другие немцы

Десять лет назад историк Самсон Мадиевский  дал “Немецкой волне” интервью, которое заслуживает внимания как немцев и евреев, так и других народов, переживающих 3038_01кровопролитный конфликт.

“Как известно, одной из основных целей Гитлера было уничтожение евреев в Европе. Фюрер сделал всё для создания в стране атмосферы всеобщей ненависти к евреям. Однако, оказывается, существовали и немцы, которые помогали евреям выжить. Благодаря голливудскому фильму “Список Шиндлера”, мы знаем о том, как спасал евреев немецкий предприниматель Оскар Шиндлер. Но были и другие. Историки говорят о (примерно) 20 тысячах спасителей” – говорится в анонсе к интервью, текст которого предлагаем вашему вниманию.

О тех, кто в годы нацизма помогал евреям

Согласно оценкам историков, в 1941-45 годы в Германии нелегально проживало 10 – 15 тысяч евреев (из них более 5 тысяч – в Берлине). Это те люди, которые «легли на дно» – ушли в подполье, чтобы спастись от депортации в лагеря смерти. В живых осталось лишь 3-5 тысяч (в Берлине — 1370 человек). Остальные были выданы соседями-арийцами, схвачены при проверках документов на улицах и в общественном транспорте, погибли при бомбежках или из-за отсутствия медицинской помощи, стали жертвами еврейских осведомителей гестапо (увы, были и такие). Своим спасением почти каждый из выживших в подполье обязан немцам, принявшим участие в их судьбе. По сравнению с миллионами тех, кто одобрял антиеврейскую политику, помогавших было очень немного. Но они были.

Евреям помогали немцы из разных слоев общества: рабочие и крестьяне, ремесленники и предприниматели, служащие и люди свободных профессий, священники и профессора, аристократки и даже проститутки. Соображения, которыми они руководствовались, были разные: политические, религиозно-этические, симпатия к евреям в целом или к некоторым из них. Практически во всех случаях евреев спасали люди, которые не могли не откликнуться на просьбу о помощи тех, над кем нависла смертельная опасность.

Решение вопроса «помочь или не помочь» было делом нелегким. Требовалась немалая сила характера. Человек ставил на карту не только собственную жизнь, но и благополучие семьи, выходил за рамки пресловутой «немецкой народной общности». Он мог рассчитывать лишь на сочувствие и поддержку членов собственной семьи и ближайших проверенных друзей – слишком велик был риск и слишком высока плата за ошибку.

Согласно приказу гестапо от 24 октября 1941 года, уличенных в помощи евреям не уничтожали, а брали под стражу и затем отправляли в концлагерь, что нередко заканчивалось их гибелью. Мужчин обычно наказывали строже, чем женщин. С приближением краха Третьего Рейха свирепость нацистов нарастала. Следует отметить, что на оккупированных немцами территориях Советского Союза и Польши расплата за «пособничество евреям» (Judenbegьnstigung) была однозначной — смертная казнь. Разница в карательных мерах объяснялась политико-идеологическими соображениями. Нацистское руководство стремилось представить помощь немцев евреям не как сознательное сопротивление политике преследований и геноцида, а как аномальное поведение отдельных «введенных в заблуждение людей», «оторванных от жизни чудаков». Однако, по мнению профессора Урсулы Бютнер, действия таких немцев «не поддаются обобщению и типизации». Созвучно заключение профессора Вольфганга Бенца: это единичные случаи, которые и трактовать нужно каждый в отдельности.

Некоторые знали спасаемых хорошо, другие – нет, или вообще видели впервые – бывало и так. Известен, например, эпизод, когда одна из жительниц Берлина спонтанно предложила незнакомой ей беременной еврейке убежище у себя. В самом конце войны евреев укрывали даже отдельные члены НСДАП с очевидной целью – использовать сию услугу как смягчающее вину обстоятельство после краха нацизма.

Как правило, в спасении каждого из выживших участвовало несколько, а то и десятки человек. Так, будущую публицистку Ингу Дойчкрон и ее мать укрывали, снабжали документами и продуктами примерно 20 немцев. В отдельных случаях число помогавших достигало 50-60. Однако есть примеры, когда всего один человек на протяжении ряда лет скрывал целую семью.

Труднее, чем другим, выжить в подполье было мужчинам призывного возраста – они привлекали больше внимания, особенно при облавах на дезертиров. Без надежных фальшивых документов они не могли появляться на улицах, при личном обыске их выдавало обрезание. Бездетные женщины легче находили квартиру и заработок – обычно их брали в прислуги. Сложнее приходилось женщинам с детьми и беременным, предоставлять убежище которым было наиболее опасно. Разумеется, для всех укрываемых немалое значение имела степень «выраженности еврейской внешности».

Справедливости ради заметим, что бывали случаи, когда отчаянное положение преследуемых использовалось. Выжившие избегали рассказывать об этом, чтобы не выглядеть неблагодарными. Одно из считанных признаний принадлежит еврейке-коммунистке Ильзе Штильман, которая с февраля 1943 года скрывалась в Берлине: «Я испытала [всё это на собственном] опыте – женщины хотели иметь дешевую прислугу, мужчины хотели с кем-то спать».

В одних случаях приютившие евреев хозяева совершенно бескорыстно принимали на себя расходы на их содержание, в других – евреи оплачивали свое содержание сами. Плату за услуги брали лишь некоторые из помогавших евреям перейти границу со Швейцарией, но, как правило, их материальный интерес переплетался с другими мотивами – оппозицией режиму, религиозно-гуманитарными побуждениями, любовью к приключениям.

В послевоенные десятилетия судьбы немцев, спасавших евреев, складывались непросто. Ни в ФРГ, ни в ГДР они не считались участниками Сопротивления, к которым относили лишь тех, чьи действия были непосредственно нацелены на свержение нацистского режима. Однако поведение спасителей, которое после войны признали «нормальным человеческим», было, несомненно, сопротивлением, поскольку поражало идеологический нерв режима — теорию и практику расовой политики нацистов.

Имена спасавших оставались практически неизвестными широкой общественности: средства массовой информации, власти их не упоминали. Главной причиной такого отношения немецкий историк Петер Штайнбах считает нежелание большинства немцев вспоминать собственное поведение, часто бесславное. Общественное внимание концентрировалось в основном на «людях 20 июля», заговор которых против Гитлера долго преподносился в ФРГ как чуть ли не единственное проявление Сопротивления. Поэтому на вопрос «мог ли я, маленький простой человек, предпринять что-то против режима?» миллионы спокойно отвечали «нет». Однако, если бы в центре общественного внимания оказались такие же безвластные, невлиятельные люди, осмелившиеся саботировать политику фашистов, то всё это молчаливое большинство уже не выглядело бы в столь розовом свете.

На здоровье спасителей не могли не сказаться последствия длительного стресса, люди болели, становились инвалидами, – поэтому многие из них заработали лишь крохотные пенсии. Оккупационные власти начали, а с 1953 года правительство ФРГ продолжило «возмещение ущерба». Однако закон был сформулирован так, что обещанную компенсацию смогли получить немногие. Лишь в Западном Берлине ситуация складывалась по иному. В 1958 году по инициативе Хайнца Галинского, председателя еврейской общины, был создан фонд для морального и материального поощрения «невоспетых героев» (термин из одноименной книги Курта Гроссмана, вышедшей в 1957 году). Инициативу Галинского поддержал, подключив к ее реализации магистрат и городскую казну, сенатор Западного Берлина по внутренним делам Иоахим Липшиц – полуеврей, который и сам скрывался в подполье с 1944 года. В 1958 году были вручены первые почетные свидетельства, с 1960 процедура их присуждения была регламентирована земельным законом. Право на чествование, а в случае необходимости и на материальную помощь (единовременную или в виде пенсии), получили жители Берлина, которые «бескорыстно и в значительной мере» помогали преследовавшимся при нацизме лицам. Чествование проводилось публично, как правило, в здании еврейской общины на Фазененштрассе. До 1966 года свидетельства получили 738 человек. Попытки побудить другие земли к аналогичным действиям тогда успеха не возымели. Лишь в 70-е годы, когда вследствие студенческих волнений 1968 года изменилась общественная атмосфера, «невоспетых героев» стали чествовать и на федеральном уровне – президент ФРГ вручал им «Крест за заслуги». В 90-х годах дошла очередь и до восточных земель.

В 2001 году на проходившей в Берлине церемонии, посвященной памяти скрывавшихся в подполье евреев и помогавших им немцев, президент ФРГ Иоханнес сказал: «Мы имеем все основания гордиться этими мужчинами и женщинами». Участвовавшая в церемонии Инга Дойчкрон так сформулировала цель своих книг о спасителях: показать новым поколениям немцев, что некоторые из их предков готовы были противостоять несправедливости с очень большим риском для себя.

Маркус Вольфсон одним из первых начал изучать деятельность «невоспетых героев», считал, что ее популяризация может способствовать формированию сознательных граждан демократического общества. Ведь достоверные истории с их захватывающим драматизмом – благодатный материал для школьников. В таких историях отражен весь спектр позиций, все многообразие мотивов, имевших место в обществе. Абстрактные категории – «немцы», «нацисты», «евреи» обретают конкретное содержание; постигается значение обобщающих понятий – нацизм, Холокост, Сопротивление; постепенно формируются неотделимые от исторических знаний оценочные суждения.

Тем не менее, в целом отношение к этому вопросу в Германии остаётся прежним. По данным Кристофа Хамана, ни в одной из школ 16-и немецких земель учебные планы не содержат темы «Спасение и выживание». Холокост не связывают с Сопротивлением, к которому по-прежнему относят лишь организованную деятельность. В учебниках идет речь только о заговоре 20 июля 1944 года, о некоторых молодежных группах, ячейках рабочего движения, о церковных оппозиционерах. Если и приводятся примеры помощи преследуемым, то лишь самые известные – деятельность Шиндлера и графини Мальцан.

В чем же дело? Неужели – в комплексе вины и стыда за содеянное? И в защитной реакции: мол, сколько еще каяться и сколько, кстати, платить?

Возможно. Профессор Бенц, возглавляющий в Берлине Центр по изучению антисемитизма, считает этот комплекс и реакцию на него более весомыми составляющими современного антисемитизма в ФРГ, нежели традиционный христианский антииудаизм или расизм.

Всё громче звучат призывы «подвести, наконец, черту под прошлым», что для многих означает просто забыть его. Данные опросов свидетельствуют, что призывы эти находят отклик в среде определенной части молодежи. Однако сохранение памяти о прошлом, в том числе и о «невоспетых героях», – залог того, что времена, свидетелями которых были еще ныне живущие поколения, никогда не повторятся.

Материал подготовлен к публикации Софьей Кугель (Бостон)

Источник